 |
Северный коэффициент
нефтегазового проектирования
Известно, что нефтегазовый комплекс – главный «кормилец» России. Так или иначе, но многие производители, в том числе и электротехнического оборудования, зависят от его состояния. Сейчас сырьевые отрасли на подъеме – как это может отразиться на электротехнических предприятиях? В состоянии ли российские производители предложить «нефтегазу» достойное оборудование или проектировщикам придется ориентироваться исключительно на импорт?
Нам представился случай пообщаться с представителями ООО «ТюменНИИгипрогаз» – института, во многом определяющего тенденции в российском нефтегазовом проектировании.
О своих требованиях к современному электротехническому оборудованию рассказывают главный инженер проекта Павел Крушин и главный специалист АСУ Э электротехнического отдела Ольга Агапова.
Ваш институт занимается научными исследованиями, изысканиями, комплексным проектированием обустройства нефтяных и газовых месторождений, у вас ведутся опытно-конструкторские работы по добыче и транспорту газа, изготавливается газонефтепромысловое оборудование. Вы являетесь структурным подразделением «Газпрома»?
П.К.: Нет, финансово институт – полностью самостоятельная организация. У нашего проектного отдела порядка 70% заказов – это заказы независимых компаний («Лукойл», BP-ТНК) и лишь 30% – «Газпрома». Правда, у нас есть несколько тем, основанных на мониторинговых исследованиях по различным направлениям, которые финансируются «Газпромом». То есть в большинстве случаев мы заключаем контракты и живем на них.
Институту повезло с грамотным руководителем, поэтому, когда многие проектные институты в середине 90-х приходили в упадок, мы удержали всех специалистов. И к началу подъема в отрасли мы не оказались у разбитого корыта. Но сейчас, скажем, в наш электротехнический отдел по тому объему работ, который намечен, дополнительно требуется человек 10. А готовых специалистов нет, их надо обучать 2-3 года, ведь у нас нет типовых проектов, все они нестандартны.
В чем особенности ваших проектов, если оценивать с самого «начала» – с обеспечения электроэнергией?
П.К.: Каждый раз мы оцениваем объект с экономической точки зрения: какой источник электроснабжения выгоднее в конкретном случае, ведь можно получать электроэнергию от систем РАО «ЕЭС России», а можно – от электростанций собственных нужд. За последние 3-4 года мы сделали несколько проектов обустройства месторождений. Расчеты показали, что подключение к системе РАО ЕЭС экономически невыгодно, если расстояние от линии до месторождения превышает 10-15 км. Затраты настолько высоки, что строительство электростанций собственных нужд становится целесообразным и выгодным, причем в некоторых случаях эффективность достигает 300-500%.
В чем причина?
П.К.: Когда сегодня подключаешься к системе РАО ЕЭС, ее представители выдвигают в буквальном смысле кабальные условия: во-первых, плата за разрешение на подключение, во-вторых, плата за отпуск мощности. Нам диктуют: вы сами постройте подстанции, воздушные линии, а потом передайте нам это на баланс. Кроме того, выложите деньги на реконструкцию участка сети в этом регионе. Я подсчитал, что при таких требованиях затраты на электроснабжение, к примеру, Северо-Уренгойского месторождения составили бы около 35% от затрат на обустройство. Для получения мощности порядка 3,5 МВт нужно было бы за-тратить около $130 млн! Поэтому сейчас мы всё больше «уходим» от имеющихся мощностей РАО ЕЭС, и для дальних месторождений, как правило, предусматриваем собственные электростанции. Обычно такие объекты называют «малой энергетикой», хотя не важно – «малая» или «большая». Главное, что она должна обеспечивать надежное электроснабжение.
Вы не рассматривали проекты с использованием нетрадиционных источников электроэнергии?
П.К.: Производство нефти и газа требует гарантированного электропитания. А нетрадиционные источники неприемлемы там, где дело касается объектов первой категории по энергоснабжению. Газодобыча – весьма пожаро- и взрывоопасное производство, следова-тельно, перепады напряжения и потеря контроля над элетроснабжением недопустимы. В нашем климате все нетрадиционные источники требуют буферных мощностей, т.е. аккумуляторов на период нестабильной подачи электроэнергии. А работа аккумуляторов в условиях низких температур – большая проблема. Тем более, что у нефтяников и газовиков есть собственный источник энергии – попутные сбросные газы с давлением 4 атмосферы. Этот низконапорный газ сейчас и используют для электростанций собственных нужд.
На каких двигателях должны работать такие электростанции?
П.К.: «Лукойл» сделал ставку на газомоторы. Его программа сейчас – освоение месторождений и перевод своей энергетики на низконапорный газ. Газомотор подходит для этого лучше других двигателей: давление соответствует и не такие жесткие требования по качеству газа. Газотурбинные станции строятся либо на базе авиационых двигателей, либо на базе судовых турбин. Скоро мы будем запускать первую машину – газотурбинный блок 1,5 МВт, изготовленный в Петербурге «Пролетарским заводом». Вторая машина будет запущена в сентябре-октябре. Эти станции имеют моторесурс порядка 100 тысяч часов, и вся их профилактика заключается в смене масла 1 раз в год. Газотурбинные станции мы получаем в блочном варианте, но вынуждены эти блоки устанавливать в едином дополнительном укрытии.
Обслуживающий персонал должен свободно передвигаться в помещении, потому что на улицу в пургу просто запрещено выходить.
Электростанции собственных нужд – это глобальное направление и для независимых компаний, и для «Газпрома», у которого существует целевая программа по использованию низконапорного газа для собственной энергетики.
Применяете ли вы контейнерные электростанции?
П.К.: Очень мало. В условиях российского Севера, по моему мнению, электростанции должны быть стационарными, располагаться в теплом помещении – слишком суровы климатические условия. Попробуйте провести профилактику машины в контейнерном варианте, когда на улице мороз 30oС и ветер 30 м/с, не говоря уже об аварийной ситуации.
Но совсем без контейнерных электро-станций, видимо, не обойтись. Что вы выбираете из предлагаемого на рынке?
П.К.: В нашей стране в этой области много было наработано для армии. И сейчас еще есть множество станций, бывших или в употреблении, или на консервации у военных. Раньше передвижные электростанции в основном были выполнены на базе двигателей ИД-6 и Д-12 Барнаульского завода и «Звезды». Но моторесурс у них очень низок и используют эти двигатели только потому, что они очень дешевые. Чуть что случилось – такую станцию тут же в карьер и забыли про нее. Ремонтируют редко. Сейчас применяют в основном Cummins, Perkins, т.е. импортные дизели, как бы это горько ни звучало. Они дороже, но их надежность и качество выше, поэтому суммарные затраты на эксплуатацию – ниже.
Кроме того, важна ценовая политика поставщиков. 3,5 года назад был объявлен тендер на поставку аварийной ДЭС мощностью порядка 500 кВт, и были получены контракты от шведской фирмы и от ОАО «Звезда-Энергетика» из Петербурга. Цена поставки в петербургском предложении превышала шведскую цену на 25%, а цена услуг на шеф-монтаж и сервис – на все 50%. Двигатели они нам предложили производства «Звезды». И в довершение всего, условия эксплуатации, которые необходимо было предоставить «Звезде-Энергетике», и те, что просили шведы, отличались с точностью до наоборот. Мы были не готовы удовлетворять высокие требования нашего производителя. Хотя, к примеру, «Газпром» дал указание, чтобы в его проектах применяли продукцию «Звезды-Энергетики».
Недавно мы в институте проанализировали все возможные комбинации отечественной и иностранной техники для электростанций собственных нужд, сопоставили технические характеристики, и пока для нас самый выигрышный вариант – это все-таки машины «Пролетарского завода» на базе судовых турбин. Они работают на попутном газе, подающемся напрямую, с теми характеристиками, которые есть.
Если говорить об основном оборудовании постанций – трансформаторах, ячейках, то каковы ваши предпочтения при их выборе? Имеются ли общие принципы, традиции?
О.А.: У нас сложилась традиционная структура всего комплекса энергоснабжения: виды оборудования зависят от ступеней напряжения. Выбирается источник электроснабжения: либо от энергосистемы, либо собственный. Формируются распредустройства, т.е. ячейки в распредустройстве, схема распределения электроэнергии, комплектные трансформаторные подстанции, рассчитывается сеть ВЛ для питания удаленных потребителей.
П.К.: Самое распространенное напряжение у нас – 6 кВ, и в общем-то это можно считать традиционным. Генераторы применяем на 6 кВ, потому что, кроме самой площадки с основной нагрузкой, у нас есть удаленные объекты: кусты скважин, задвижки на трубопроводах, которые требуют питания, управления.
Трансформаторы на 6 кВ чуть-чуть дешевле, чем на 10. А вообще, что касается трансформаторов, у газовиков нагрузки небольшие – в 20-30 раз меньше, чем у нефтяников. У нас много малых (мощностью 25-40 кВт) трансформаторов для питания отдельных мелких площадок, крановых узлов. Основная гамма по мощности – 250-400-600 кВт, до 1600 кВт. Больше не применяем, а предпочитаем при необходимости дробить нагрузку и делать, скажем, три ТП, но небольшой мощности. Это к тому же повышает надежность электроснабжения. Сейчас мы переходим на сухие трансформаторы, хотя их цена чуть выше.
О.А.: Технические характеристики и цены наших и импортных трансформаторов одинаковы, предлагаем заказчику всю гамму, а выбор – дело вкуса. Все комплектующие всё равно импортные, а собираются на наших заводах. Хотя по большому счету статистики по эксплуатации сухих трансформаторов сейчас практически нет. Наш институт одним из первых стал заказывать их именно для оборудования месторождений. Сейчас мы будем применять трансформаторы разных производителей для разных месторождений, отслеживать, как они поведут себя в эксплуатации, делать выводы.
П.К.: Трансформаторов в наших проектах предусматривается много, так как мы делаем глубокий ввод. Если мощность от 200 до 400 кВт и расстояние до 500 метров, мы уже ставим подстанцию. Мы запитываем ее от линии 6 кВ, вокруг подстанции пропитываем по 0,4 кВ. Это позволяет сократить применение кабельной продукции, которая стоит весьма солидно.
О.А.: Что касается распредустройств, то нашими партнерами являются фирмы, которые хорошо зарекомендовали себя на рынке, существует масса уже реализованных проектов с применением их оборудования. В наших условиях мы не имеем права предложить неизвестных авторов и неизвестные ячейки, потому что должны обеспечить высочайшую надежность. Мы не можем допустить, чтобы ячейка выгорела на промысле, а вот комплектация ячеек может быть разнообразной.
Например, выключатели применяем вакуумные: ВВ/ТEL или саратовские. Есть предложения по применению выключателя АВВ. Спектр широкий, цена и качество в принципе одинаковы. Элегаз мы не применяли еще ни разу, так как на «нашем» напряжении 6 кВ он ведет себя точно так же, как и вакуум, а цена выключателя возрастает сразу в 2-3 раза. К тому же нет необходимости уменьшать габариты ячеек, когда можно спроектировать такой объем помещения, какой нам нужен.
По распредустройствам мы всегда ориентировались на Мосэлектрощит, Самарский Электрощит, а также предлагали ячейки Калининградского производства (по лицензии Schneider Electric). Проект создается после того, как заказчик выберет РУ.
Каковы основные требования по надежности у ваших заказчиков?
П.К.: Конечно, «поставил и забыл» – это определяющее условие. Сегодня все заказчики говорят одно и то же, и мы им предлагаем наиболее надежное оборудование.
О.А.: Поэтому все защиты у нас на микропроцессорных устройствах: либо на Spac, либо на Sepam, либо на Micom. То есть мы предлагаем несколько вариантов защиты и говорим, какие функции те или иные защиты обеспечивают, а затем уже идет отработка проекта.
Сейчас заказчики настаивают на том, чтобы была автоматизированная система управления. Это просто требование времени. Малолюдные технологии мы можем обеспечить только с помощью АСУ, потому что в условиях Крайнего Севера набирать штаты сотруд-ников нецелесообразно. Кроме того, это дополнительная надежность. Оборудование, выбранное заказчиком, определяет и защи-ты, и АСУ, и все, что с этим связано. Если мы выбрали АВВ, то соответственно идет MicroScada. Отечественные системы есть, но заказчики обычно обращаются к фирменному продукту, который уже зарекомендовал себя на рынке и эксплуатируется не первый год.
Какие кабели вы используете в проектах?
П.К.: Часть кабелей для неответственных потребителей у нас идет в пластиковой изоляции, для ответственного потребителя – резиновая изоляция и только наружная оболочка пластиковая. Это вызвано тем, что бывают небольшие перегрузки, пластиковая изоляция оплавляется и нужно менять весь кабель. Резина выдерживает более высокие температуры. Сейчас в нашем регионе прокладывают кабель без дополнительной защиты от ультрафиолета, т.к. за последние 10 лет появились кабели с изоляцией, устойчивой к ультрафиолету, а раньше нам приходилось или прокладывать кабельные галереи, или защищать кабели листами.
Кабели применяются российские?
П.К.: Да, у нас практически 100% кабелей – российского производства, поскольку и их номенклатура, и качество нисколько не хуже импортных. Сегодня все кабельные заводы модернизировались и знают, что выпускать, рынок насыщен и предлагает очень большой выбор. Причем цены весьма близкие. Поэтому все сегодня держат качество.
Ставим в проекты «Москабель», «Томсккабель», «Иркутсккабель» – да почти вся Россия участвует. Смотрим по ценам, по времени поставки. Иногда бывает, что цена ниже, но поставить могут только через 6 месяцев. Обычно крупные заказчики предпочитают работать непосредственно с производителями, а не с фирмами-перепродавцами, так как никто не хочет тратить лишних денег. Многие заводы хорошо работают, но если начинают затягивать сроки, заказчик может просто уйти. Информация распространяется быстро, и к ним просто перестают обращаться, а репутацию потом восстановить очень трудно.
Существует ли опыт применения СИП на ваших объектах?
О.А.: На межпромысловом газопроводе «Газпрома» на Вынгаяхинском месторождении мы запроектировали ВЛ 10 кВ на финском изолированном проводе Sax. Это первый опыт применения Sax на севере. В свое время мы предлагали независимым заказчикам использовать изолированный провод, но им показалось это дорого. Действительно, стоимость ВЛ на СИП в 4-5 раз превышает стоимость такой линии на голом проводе. Так что пока мы работаем на голом проводе. Сегодня в каждом конкретном случае надо смотреть: использовать изолированный провод или нет.
П.К.: В типовом проекте ВЛ 6 кВ, разработанном в начале освоения северных территорий, пролеты были по 50 м с небольшой разноской проводов по воздуху, что приводило к частому схлестыванию. Чтобы избежать последствий этого, заказчик проекта для Юрхаровского месторождения настаивал на применении изолированного провода. У нас было другое предложение: перейти на металлические опоры гнутого профиля Новосибирского завода ЭЛСИ. Мы первыми начали применять их и сначала даже подверглись гонениям: нетрадиционные опоры, что это такое, непонятно, какова будет их надежность. Но заказчик поверил нам, и линия 6 кВ на этих опорах была построена и отлично показала себя в эксплуатации.
Почему вы отказались от традиционных деревянных или железобетонные опор?
П.К.: Мы перепробовали несколько вариантов закрепления железобетонных опор, т.к. тот, что дает типовой проект, не обеспечивает несущую способность фундамента в северных грунтах: большие перепады температур, ветровые нагрузки. Железобетонные опоры, которые великолепно работают в районе Тюмени и стоят там уже по 30-40 лет, в районе Уренгоя начинают лопаться, валиться через 3-4 года. Бывало, когда на десятках километров ложились опоры.
Кроме того, на севере доставка – очень тяжелый вопрос и серьезные затраты. Потому важен вес и габариты опор: 1 грузовик может провезти до 20 опор ЭЛСИ (полный комплект), а железобетонных – всего 4. Мы заказали производителю увеличенные траверсы, тем самым расширились зазоры между фазами, прекратилось схлестывание. И сейчас мы проектируем ВЛ на 6 кВ с пролетами до 100 м. Монтируются опоры очень удобно: пробурил шурф, вставил или забил трубу и тут же устанавливаешь опору.
О.А.: На севере жуткие ветровые нагрузки, а промежуточные опоры раньше выпускались только на штыревых изоляторах.
В ЭЛСИ с нашей подачи разработали опоры с подвесным креплением провода, т.е. как на опорах 35 кВ, и они прекрасно себя показали. Это нежесткая подвеска провода, обрыва в местах крепления провода нет.
П.К.: Кроме того, они разработали опоры не только с подвесными, но и с полимерными изоляторами. На севере была такая «забава»: охотники расстреливали стеклянные и фарфоровые изоляторы. А когда выпустили полимерные, охотники постреляли – нет никакого интереса: висят и висят.
Деревянные опоры вы вообще не закладываете в проекты?
П.К.: Нет. Сегодня только канадцы активно применяют деревянные опоры на вечномерзлых грунтах. Но они заказывают специально для себя опоры длиной порядка 20 м, закапывают их на 3,5 м, причем используется дерево особо стойкое к гниению. Мы пошли по другому пути. Опоры ЭЛСИ экономичны, но как только вырос спрос – поднялись цены. Сейчас аналогичную продукцию предлагает московский завод, и пока цены у них ниже. Так что, чем шире рынок, тем легче заказчику.
О.А.: Возвращаясь к СИП. В короткие сроки в ЭЛСИ разработали опоры для СИП, подвесные конструкции не финские, а отечественные, подобрали всю арматуру для провода, и теперь у них разработан типовой проект для СИП. Сейчас мы будем проектировать на Находкинском месторождении и в проекте заложен неизолированный провод. Но вероятнее всего на 3-4 километрах придется использовать СИП. В чем дело? На этом участке гнездовье гусей и проектом предусмотрено прекращение всех видов работ на период гнездования. В нашем институте работает огромный отдел экологов, это ведь очень серьезно. Когда перешли на новые металлические опоры, была дискуссия: как сделать, чтобы птицы не гибли на ВЛ. Не дай бог, орел сядет на опору – размах крыльев до 1, 5 м, в любой ситуации он не должен перекрыть пространство между опорами, и экологи дали нам рекомендации по габаритам.
На что вы ориентируетесь, выбирая поставщиков оборудования: сроки поставки, сервис, номенклатура?
О.А.: Скажем, нам удобно работать с Самарским Электрощитом, у них очень большой спектр продукции. Заказывать все на одном предприятии нам значительно удобнее, а нашему заказчику гораздо выгоднее.
Например, закрытое РУ. Условия монтажа на севере очень жесткие. И поэтому, если нам предлагают блочно-модульное РУ, когда на площадке все эти ячейки уже установлены на конструкциях и остается только соединить их между собой, то это решает очень многие проблемы. Тем более, если мы можем заказать здесь еще и трансформаторную подстанцию такого же типа, вообще очень многие вопросы снимаются: мы решаем все проблемы строительства, время проектирования и монтажа сокращается до нескольких дней.
С Москвой в этом плане проблематичнее. Правда, у них больше научных разработок, они больше сотрудничают со специализированными организациями, которые разрабатывают новые решения.
Какие проблемы наиболее часто встречаются при работе с российскими предприятиями?
О.А.: Проблемы существуют по КТП. У нас очень много потребителей особой категории, и нужен аварийный ввод, но не все предприятия, которые выпускают ТП, предлагают дополнительную ячейку такого аварийного ввода – только то, что есть в комплекте. Заказчикам приходится дозаказывать эту ячейку или обращаться на другое предприятие. В этом смысле удобно работать с Минским заводом. Они работают по заказу: надо – сделают 2 аварийных ввода, надо – сделают их автоматическое переключение, надо включить КТП в АСУ или сделать управление выключателями и т.д. – пожалуйста. Бывает, что на некоторых предприятиях нет сильного конструкторского бюро, которое могло бы работать с нами.
Какого оборудования больше на ваших объектах: импортного или отечественного?
П.К.: Я могу сказать, что по электротехническому оборудованию соотношение такое: примерно 70% отечественного, 30% импортного. Причем импорт – это высокотехнологичное оборудование. Например, система частотного управления двигателем. К сожалению, у отечественных систем низкое качество, приходиться применять японские. ВЛ, если исключить изолированный провод, практически на 100% комплектуется отечественным оборудованием. По ячейкам трудно оценить, какое оборудование: импортное или отечественное, потому что комплектующие почти все импортные. Практически все КРУ, КТП, все низковольтное оборудование – отечественное, все пускатели, щиты, НКУ – пока все наше.
О.А.: Защиты мы применяем только фирменные, потому что наши себя пока не очень хорошо зарекомендовали на рынке и мы не решаемся их применять в порядке эксперимента на наших объектах. Не дай бог произойдет сбой: у нас не бывает мелких аварий – или ты живой, или ты мертвый. После аварии, как правило, объект строится вновь. Вот цена вопроса. Из-за какого-то пускателя может выйти из строя объект стоимостью десятки миллионов долларов.
Насколько вы доверяете документам, подтверждающим качество изделий: сертификатам, протоколам испытаний и т.д.?
П.К.: Если это оборудование для обеспечения потребителей особой категории, то в первую очередь мы смотрим на опыт его эксплуатации, т.к. не имеем права заказывать то, что не знаем, несмотря на все документы. В последнее время нам важно, есть ли у производителя международный сертификат ISO 9000, 9001, ISO 9001-2000. Когда предприятие получает такой сертификат, подтягивается качество продукции. Все равно информацию перепроверяем. Просто обзваниваем: работает ли у вас такое оборудование, как оно себя показало? При этом мы понимаем, что мнения могут быть субъективными, ведь бывает, что хорошее оборудование гробят неумелой эксплуатацией.
Если заказчик не согласен с вами...
П.К.: Заказчик всегда прав. В таких случаях мы предупреждаем, что «то» или «это» не рекомендуем, но если он настаивает, не прислушивается – вся ответственность ложится на него. Разногласия записываем в протокол совещания. Такие примеры уже есть.
Бывает, что по заявленным техническим характеристикам изделие проходит, а по эксплуатационным – не соответствует. И хотя существуют различные рекоменда-ции,и, может быть, оборудование работает в другом регионе, на север я это изделие никогда не поставлю. Климат вносит коррективы.
В ближайшие 5 лет мы спроектируем еще 5-6 месторождений, поэтому производителям, продукцию которых будем закладывать в проекты, следует хорошо себя зарекомендовать. Если первый блин окажется комом, второго может и не быть. Вновь войти на рынок и доказать, что все работает, будет очень тяжело.
Вы должны быть в курсе последних разработок. Каким образом к вам приходит необходимая информация, налаживаются связи с компаниями?
О.А.: В Тюмени проводят две большие ежегодные международные выставки: «Нефтегаз» и «Электротехника», без них многие контакты не осуществились бы. У нас настолько жесткий график проектирования и такая нагрузка, что проще людям приехать к нам, чем нам куда-то выехать. Мы убедительно просим производителей оборудования, чтобы они выходили на контакт с нами, отзванивались, связывались по электронной почте, высылали документы по оборудованию.
П.К.: Часто нам нужна дополнительная информация от производителей, и чем мобильнее они будут откликаться на наши запросы, тем больше перспективы совместной работы. Бывает, что предприятия «пропадают», не отвечают – значит, не заинтересованы в сотрудничестве с нами. Если их это не интересует, – второй раз мы не обращаемся.
| 
|
